Наука счастья от академика Румянцева

Знаменитый педиатр выписал рецепты медицинским вузам.

В сущности, ничего не меняется и не изменилось. По крайней мере, с 1876 года. Академик Румянцев нашел книжку о состоянии здоровья гимназистов, изданную в том году, и убедился, что нынешние жалобы преувеличены. Равно как преувеличена несокрушимость здоровья предшественников.

– Прочитал занимательный отчет управляющего петербуржского училища о состоянии здоровья школьников. Сколько тогда было искривлений осанки, столько и осталось. Как тогда было, так и сейчас. Что бы мы ни делали. Около 17 процентов школ в Москве не соответствуют нормам. А что вы хотите? У школьников отбили желание заниматься физкультурой. Пока я не сдал нормы ГТО, никто со мной не разговаривал. А вот когда девочки смотрели, как я бегал, как прыгал вперед и вбок… Были спортивные секции. Где все это? У меня на даче гостили недавно сын и три зятя. Там дерево завалило, оно застряло в сучьях других деревьев. И кто, вы думаете, полез вверх, чтобы поработать ножовкой? Конечно, я. Зятья не могут – они все с животиками. Они лучше пригласят рабочих. Дочери сказали: «Моего не трогай – он не может».

Многочисленные регалии и звания не мешают доктору медицинских наук Александру Румянцеву быть гением, причем с великолепным чувством юмора. Он не устанавливает дистанции между собой и пациентом, между профессором и студентом. Дистанция если и возникает, то не ощущается, тонет в волне восхищения перед великолепным мыслителем и оратором, медицинское служение которого превращается в универсальное служение людям. Он – целитель, помощник, утешитель, но он же – беспощадный критик и противник косности. Кто еще посмеет заявить: «Наши врачи – недоделанные». А он не просто заявляет, но доказывает это как врач, который начинал санитаром, а теперь возглавляет Федеральный научно-клинический центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Д. Рогачёва.

В Брянск впервые он приехал в 1986 году как ликвидатор Чернобыльской катастрофы. С той поры связи с областью никогда не прерывал. Помогал, консультировал, возил лекарства, когда с ними было худо. Учил, конечно. Как великан здравоохранения с проницательным умом и беспощадной требовательностью к себе. Представить, что этот человек, давно достигший пенсионного возраста, будет сидеть на диване, невозможно. Скорее – на том самом суку, куда побоялись лезть зятья с брюшками. Посчастливилось тем студентам, которым он читает лекции. Потому что, как у всякого талантливого преподавателя, его лекции выходят за рамки медицины и становятся размышлениями об устройстве жизни, о тайнах человека и мироздания.

Умный доктор всегда влюбляет в себя, уверен Румянцев. А мужчины, по его убеждению, должны быть охотниками:

– Мы должны смотреть, у нас должны быть охотничьи замашки, мы должны быть готовы к рискам, а мы не готовы. С рекомендациями все ладно, а вот их выполнение? Ты хочешь жить долго? Я вот вам анекдот расскажу. Человек молится в храме. Все у него плохо: семья разваливается, на работе кошмар, все предают. Вдруг лик появляется. И голос: «Я все понял. Один только вопрос у меня: продлевать будем?»

Медицина умеет продлевать жизнь, но часто врачам приходится бороться не с болезнями, а с косностью. Александр Румянцев неустанно агитирует за прививки. Создано множество вакцин, причем есть уже поливалентные – вместо пяти уколов, пяти прививок достаточно одной. Они помогут избежать тяжелых заболеваний, осложнений в будущем. Почти все дети болеют ветрянкой, некоторые взрослые болеют. Если проводить вакцинацию, то рикошетом недуг не будет бить. И напротив, как только снизили уровень вакцинации – вспышка заболевания неминуема. Румянцев сокрушается по поводу того, что люди не прививаются или, того хуже, попадают под влияние всяких сект, которые убеждают, что такие процедуры не нужны, опасны:

— Вы представьте, какую делает работу здравоохранение. Как правило, из юго-восточной Азии приходит очередная разновидность гриппа. Специалисты получают вирус, изучают геном, на основании этого делают вакцину. Она неживая, неопасная – с шести месяцев можно ребенка вакцинировать. Первые месяцы ребенок защищен мамой. Все люди, которые отказываются, придерживаются принципа: кто выживет тот выживет. Перед вами жертва того времени, когда не было вакцин. Я перенес все детские инфекции по порядку, но выжил. Только люди ущербные могут так реагировать не призыв делать прививки. Современные вакцины очень эффективны, они отработаны, сертифицированы.

К маю, сказал доктор, российские медики сделают вакцину для одного из самых тяжелых заболеваний. Такую недавно предложили за рубежом. Наша наука в этом не отстает. Однако не все так хорошо. В том числе с медицинским образованием. Более того, резкие оценки Румянцева вполне объяснимы. Но для брянского здравоохранения академик нашел немало добрых слов. Он не прерывает связи с центром детской гематологии и онкологии:

– Был в больнице, порадовался тому, что здесь хорошее оборудование, что пациентам хорошо. Более 80 процентов детей с опухолевыми заболеваниями выздоравливают. Встретились с врачами, говорили о взаимодействии. Недавно на встрече с Путиным мы обсуждали многие вопросы. Нам хотелось бы, чтобы строились детские больницы. Были в Брянском перинатальном центре. Стало ясно, что областную больницу надо укрепить опциями. Нужна площадка реабилитации для детей-инвалидов и другие службы. В целом уровень брянской медицины очень высокий. Мы работаем вместе по стандартным протоколам, находимся в постоянной связи.

В Брянске нет медицинского вуза, но студентов много. Разумеется, Александр Румянцев не мог не встретиться с ними, чтобы не порассуждать о том, как стать счастливым:

– Я посетил БГТУ – вуз с очень высоким рейтингом. Университету уже 90 лет. Не каждый вуз имеет такую богатую историю. Встретился с молодежью, чтобы обсудить, как стать счастливым, как запланировать карьеру, как готовить себя к свершениям, добиться успеха. Я родился в сельской местности, мои родители первыми в их семьях получили высшее образование. Прошел все ступеньки снизу – работал санитаром, закончил ординатуру, аспирантуру, был ассистентом, доцентом, процессором, кафедру организовал, стал академиком. Ни разу не изменил своему любимому делу, не ушел в коммерческие структуры в тяжелый период. Нужна цель. Бесцельная жизнь – бессмысленна. Брянские студенты очень активно участвовали в дискуссии.

Насколько вузы России отвечают задачам здравоохранения? Этот вопрос оказался очень больным даже для академика, который прошел огонь и воду. Со стороны кажется, что подготовка врачей не должна вызывать беспокойства, однако это не так. Высшая школа во многом выродилась. Хотя уже есть зачатки нового образования.

Высокий уровень развития показывают те структуры, которые гибко изменяются в зависимости от поставленных задач, говорит Александр Румянцев:

– Медицинская школа – это медленно изменяющийся организм: все должно пройти проверку опытом, результатами. С послевоенных лет главным инструментом стало кооперирование исследовательских центров, которые позволяют доказать: да, аспирин работает, а протектор для восстановления печени или мозга – не работает. Мы попали в эру доказательной медицины. Второе. Если раньше носителем знаний был ученый, педагог, то сегодня он не учитель а в лучшем случае – наставник. Я захожу в интернет и получаю самую свежую информацию. Если вы мне что-то можете показать руками, я могу у вас научиться. А для других задач есть виртуальные классы. Информация о заболевании, о вакцинации – у меня на виду.

В России ведущим медицинским вузом очень быстро стал МГУ. Он открыл медицинский факультет и стал набирать специалистов. Вуз приглашает преподавателей базовых университетов. Из химического – читают химию, биохимию и так далее. Читается молекулярная биология, генетика. В итоге базовая подготовка получается такой, что врач, получивший диплом университета, может быть ученым-медиком, технологом-медиком, врачом.

– Первое, чем страдают наши вузы, – низкая базовая подготовка, – к такому выводу пришел академик Румянцев. – Язык медицинский сейчас превратился почти в китайский. Он молекулярно-генетический. Наша медицинская школа в этом отстает, так как педагоги должны быть обучены новому взгляду на жизнь: какой ген когда включается, от чего он зависит. Любой процесс любого человека может быть расписан, и ключевые точки могут быть исследованы. Используя это, можно создать картинку общего воздействия. Мы медленно движемся к созданию персонифицированной медицины.

Как ни удивительно, сейчас перед российской медицинской встал вопрос выбора языка. Латынь ушла, она перестала быть языком общения медиков. Таким английский. То, что украинцы пытаются сейчас придумать украинский медицинский язык, Румянцев называет катастрофой:

– Если люди будут изучать на украинском языке медицинскую терминологию – это конец. Арабы полностью перевели образование на английский. Вся информация, история болезней, сертификация – на нем. Кто работает в Англии? Индусы. Выборка из полутора миллиардов людей. Это талантливый многонациональный народ, в Англии все ведущие врачи – индусы. Теперь они вместе с китайцами набросились на Америку. Они усидчивы, хорошо работают, вегетарианцы, у них есть правила, установки.

В этой связи, говорит Румянцев, в России нужно решить, что мы хотим. Если хотим сохранить русский язык, то в медицине надо вводить двуязычие. Тем паче, что ранее это уже было.

Образцом классического медицинского образования в России была немецкая школа. Потом возникли свои, и они сильно повлияли на Европу. Николая Пирогова в Германии называли отцом немецкой хирургии. Но в последние десятилетия в нашей стране было утрачен основной опыт подготовки медиков. Об этом Александр Румянцев говорит с некоторой досадой, хотя в уныние не впадает:

– У студентов, когда я учился, был доступ к больным. Мы могли работать и учиться, на четвертом курсе могли сделать простую операцию, на пятом – участвовать в приеме родов, патронаж проводить. Люди ходили по участку, учились. Четверть врачей непригодны – они не могут говорить. Надо же еще иметь талант человека, который может влюбить в себя. Я прошел санитарскую практику на Украине, сестринскую – в московской клинике, врачебную – в Тамбовской области, где работал две недели хирургом, две – терапевтом и две – акушером- гинекологом. Я все видел на операциях. На пятом курсе был в военно-медицинских лагерях, а с четвертого курса подрабатывал как врач.

Сейчас же, говорит профессор, сестринская и врачебная практика скомкана, доступа к больным не дают:

– Не имеет права врач прямо из вуза идти к пациентам, он должен завершить подготовку. Наши врачи должны иметь адекватные дипломы – как западные. Сейчас иностранцы не едут к нам лечиться, они знают, что врачи в России недоделаны. В СССР была четкая система, учили будь здоров. Сейчас нам надо переходить на европейский вариант обучения. В США будущий врач 12 лет учится в школе, четыре года – в медицинском колледже, четыре года – в высшей школе, а потом от трех до семи лет у них преддипломная подготовка. Причем в этот период они как рабы – в клиниках живут. Опыт приобретается во время дежурства, когда нет никого рядом, когда надо принимать решение.

Александр Румянцев со своими лекциями о счастье посетит десяток областей, в том числе и как сопредседатель выборного штаба Владимира Путина. Но Брянская область стала у него первой в списке. Потому что сроднился с ней за тридцать лет.

Александр Федосов