Хранит в сердце память об отце

Председатель районного совета ветеранов войны Станислав Сулимов передал в редакцию написанные воспоминания Нелли Николаевны Сапожниковой (Василевской), дочери климовского подпольщика Василевского Николая Яковлевича, расстрелянного оккупантами вместе с товарищами в марте 1943 года. Она — ​очевидец ареста отца и его гибели. Ныне Нелли Николаевна проживает в украинском городе Днепропетровске. Их мы и публикуем.

В начале февраля 1938 года моего отца арестовали. Он просидел под следствием 10 месяцев, затем его реабилитировали и даже оплатили заработную плату за время отсутствия на работе. Я помню, отцу тогда купили полушубок, и мы приобрели корову. Когда началась война, в 1941 году отца на фронт не призвали, его оставили в Климово для подпольной работы, полагали, что немцы его не тронут, так-как он был репрессирован в 1938-м советскими властями.
Во время оккупации отец часто вечерами куда-то уходил и мама ворчала на него.
В тот период в семье нас было пятеро детей. Самого маленького нянчила я, мне было самой 7 лет. Сестра Лена была моложе меня на три года, еще младше была сестренка Фита. Старшему из нас — ​Эдику — ​было 9 лет, а осенью 1941 года родился Юра.
Жили мы в основном огородом и скромным хозяйством. Отец был веселым, добрым и очень любил нас. В свободные часы он часто с нами играл, мог повеселить нас игрой на гитаре. Меня он особенно любил, поскольку я была постарше и чаще с ним общалась. Отец брал меня в лес, когда ездил на подводе за хворостом. На самом деле это были его поездки на встречу с партизанами, во время которых он получал какие-то задания. Я помню, как мы с ним на лошади под новый 1943 год поехали за хворостом в Песочню. Там он оставил меня у лесника, у которого была дочь моего возраста, мы с ней играли, сидели на печке. Отец приехал с полными санями хвороста, когда уже были сумерки. Мы поехали домой. Было холодно и я замерзла. Отец ссадил меня с саней и заставил бежать, чтобы я согрелась.
В начале оккупации отец работал конюхом в больнице, а потом перешел работать на зерносклад. В конце февраля 1943 года отца арестовали прямо на работе. Под конвоем его привели домой. Он переобулся, снял валенки и обул сапоги, отдал маме свои карманные часы, попрощался, и его увели. Помещение, где держали арестованных, находилось недалеко от нашего дома, на соседней улице напротив банка. Каждый день мы носили папе еду. В Климово немцы не держали арестованных более двух недель. По истечении этого срока их отправляли в концлагерь в Клинцы, а там после допросов освобождали или казнили. Но отец еще оставался в климовской тюрьме. Второго марта у меня был день рождения, исполнилось 9 лет. Я пошла к папе с передачей, полицай пропустил меня и провел в камеру. Камера была тесная, арестованных мужчин было много. Папа поднял меня на руки и посадил на полати за голландской печкой — ​это был его лежак. Дядя Коля Палкин протянул мне маленький заварочный чайник с кусочками сахара и сказал: «Угощайся, именинница!». Я спрятала два кусочка сахара для маленького брата Юры, ведь мы уже забыли такое чудо, как сахар, были только сахарин и свекла. Папа сказал, чтобы я от его имени попросила маму не продавать патефон, т. к. у дяди Коли Палкина есть много пластинок, которые он отдаст нам, когда их освободят и они придут домой.
Утром 10 марта я понесла папе завтрак — ​блины. Пошла через так называемый банковский сад, прямо по снегу. Снег покрылся ледяной корочкой и не проваливался под моим весом. Возле тюрьмы снег был истоптан. Я подошла к охраннику и попросила вызвать отца, но он ответил, что его увезли в Клинцы. Меня позвали к окошку заключенные, попросили передачу и сказали: «Скажи маме, чтобы шла и искала отца по Новозыбковскому шляху». Наша мама Мария Карповна встретила пожилую женщину — ​Шашеро, которая тоже переживала за судьбу своего родственника. Она была мамой учительницы, которая работала в школе вместе с нашей мамой, у неё был внук Алик — ​одноклассник нашего Эдика. Мама вместе с Шашеро пошла через Климов по дороге на Новозыбков. Поселок тогда был меньших размеров. За поселком прошли два—три километра, вглядываясь в лесную чащу. С правой стороны возле дороги они наткнулись на свежевырытую яму с желтым песком и окровавленным снегом. Когда мама вернулась домой, на ней лица не было. Эдик с Аликом взяли лопаты и пошли на место казни, но там уже стояли полицаи с пулеметом и отгоняли пришедших родственников.
В 1943 году в конце октября наш Эдик, переживавший смерть отца, убежал из дома на фронт. Оказалось, что когда освободили Климово, он уговаривал своего друга Алика вместе идти на фронт, но тот не мог оставить бабушку одну. Помню, 8 марта 1944 года мы с мамой на санках везли на речку полоскать белье, встретили почтальоншу и она передала письмо от Эдика. Он писал, что живет далеко от Климово, у него все хорошо, учится в 4-м классе. Обратного адреса на конверте не было. Мама бегала по начальству, хлопотала, чтобы найти его и вернуть. Больше от него вестей не было.
Прошел год. Мама стала работать в школе и в конце мая, когда в школе шли экзамены, мы узнали, что партизан и подпольщиков будут перезахоранивать. Моя бабушка, я и Нана Замотаева пошли на место расстрела. Могилу раскапывали долго: чтобы отбить запах жгли костры, поливали одеколоном «Трефель», но все равно, запах был тяжелый. Все казненные были в исподнем, их перед расстрелом заставили раздеться. Сначала достали труп Верочки Макаренко в шелковой комбинации и в чулках.Её мама так кричала… На груди у Верочки было пятно коричневого цвета, думали кровь, а оказалось брошечка, память о Крыме. Вера Макаренко до войны работала в школе учителем географии. Затем из ямы достали тела: Кожемякина, Коли Поплевкина, Николая Палкина, Моти Поплевкиной, с ладошкой на правой щеке, как будто она спала. У одного из расстрелянных была на шее дощечка с надписью: «Партизан». Наш папа был брошен в яму вниз головой. Всех расстрелянных было 11 человек. Гробы с телами погибших обили красной тканью, их установили в клубе, на каждом была поставлена фотография. Женщины-учителя были погребены в скверике, а ещё семерых  ​похоронили на кладбище. Спустя годы на кладбище открыли памятник, могилу в сквере вскрыли и перезахоронили погибших подпольщиков на кладбище.
В 1945 году я поступила в ремесленное училище, где училась по специальности швея. Всегда на каникулы, а в дальнейшем в отпуск  ​приезжала в Климово к матери, хотя постоянно в поселке не жила. Мы посещали место казни моего отца и его товарищей, оно находилось немного дальше территории маслосырзавода. Там долго стоял небольшой памятник, его часто вместе со взрослыми посещали пионеры.
Прошли уже десятилетия. В моей памяти всегда хранится светлый образ отца. Я помню страшные годы войны, которая принесла смерть, разруху, нечеловеческие страдания миллионам людей. Я и сейчас часто задумываюсь о том, что нельзя забывать о Великой Отечественной войне, надо бережно относиться к памяти об отце, о всех геройски погибших земляках, отдавших жизни за мир и счастливое будущее страны.
P.S. В нынешнем году Нелли Николаевна узнала, что на месте захоронения климовских подпольщиков, где погребен и её отец Н. Я. Василевский, проведены современная реконструкция памятника и благоустройство территории. Она благодарна каждому, кто причастен к этому благому делу.